Отдельного упоминания заслуживают опыты с плазмидами и улучшениями. Протагонист имеет возможность одевать с собой разом все пушки и абсолютный ассортимент особенных боеприпасов, но улучшений на все облики орудия не достаточно – кое-чем нужно пренебречь. С плазмидами и тониками (активными и пассивными «магическими» умениями) – и такого труднее: в том числе и в случае если суметь накопить на их драгоценную субстанцию «Адам», при для себя всё точно также возможно владеть только крепко узкий припас талантов. Вероятность заменить комплект умений в «Генетическом банке» не крепко упрощает задачку, вследствие того собственно что не всякий раз возможно наперёд предвещать, какая «магия» понадобится. Не считая такого, невыносимо больно то и дело избирать что-нибудь одно из нескольких чуток ли не в равной степени крутых разновидностей. Но эти проблемы, точно также как и заключения сравнительно судеб малехоньких девченок, актуальны не лишь только для игрового процесса, но и для атмосферы Bioshock. «Рапчур» – это мегаполис где реализуются мечты и стремления тех, кто довольно смел, силён и решителен. Подобный подводная утопия была задумана, и как раз эту свободу обеспечивают дизайн и механики Bioshock. Не пробуя угнаться за реализом, Кен Левин и его команда всё точно также смогли гарантировать довольно тесноватую ассоциация игрового процесса с сеттингом.

Довольно актуальны для Bioshock и жители «Рапчура»: в том числе и безрассудные из их иногда бурчат что-нибудь это, собственно что готовит и их самим гуманными, и находящуюся вокруг быт больше актуальный. А уж главные лица подводного общества и решительно полны противоречий: розыски эталонов заводят 1 в трясину жадности и бесчеловечности, ну а иные, заранее меркантильные, визави – имеют все шансы быть не лишены соболезнования. И при данном любой жильца «Рапчура» хоть чуточку, но безрассуден. Да и стал ли бы вообщем всецело уравновешенный человек переезжать под воду, в том числе и во эпохи всеобщих иллюзий на тему безупречного и просвещённого будущего? Милый ретро-футуризм возможно именовать последним куском мозаики, из которой формируется обаяние Bioshock. Хитросплетение светлых иллюзий с не знающим границ цинизмом припоминает о серии Fallout, да и кое-какие маркетинговые ролики тоников и плазмидов еще работают очевидной отсылкой к одной из самых больших ролевых серий. И это не элементарно презент поклонникам: эти отсылки как как будто проделывают и саму Bioshock частью чего-то наибольшего, делают иллюзию, собственно что пределами «Рапчура» вселенная не исчерпывается.

 

 

Взаимодействуя с объектами и персонажами, игрок сам становится частью истории этого города. Здесь нет явной границы между игровым процессом и повествованием – погружение происходит медленно и незаметно. А потом ты почему-то замечаешь в себе сочувствие к бестгеймер нет маленькой девочке, стоящей у огромного трупа. Чувствуешь угрызения совести за то, что пять минут назад расставлял здесь мины, что упоённо палил из дробовика электрическими зарядами, что вообще вмешался в этот мир, который всё равно не можешь спасти. Bioshock вся именно об этом: не о героическом забеге во имя торжества света и демократии, а о полной отчаяния экскурсии по погибшей утопии. И других таких игр крайне мало.